недосуг. Нелька сунула
пластмассовую немецкую коробку с махоркой Булдакову: "Отсыпь", -- и
объявила, что может взять еще одного человека, если он управится на гребях и
заменит ее. Гребцов нашлось более, чем надо, -- брели, ползли, ковыляли.
-- Нужен мужик покрепче! -- властно сказала Нелька и, сдернув с себя
плащ-палатку, укрыла ею раненых. Сделалось видно теплую безрукавку, из-под
которой торчали погоны с двумя звездочками и кончик побелевшей кожаной
кобуры.
"Лейтенант!" -- отметил Леха Булдаков и с сожалением вспомнил, что
лейтенанта еще никогда в жизни не пробовал и попробует ли, на этом плацдарме
положительно не решишь.
-- Так, значит, не поплывете, товарищ майор? -- занеся ногу над бортом
лодки, переспросила Нелька и, услышав что-то неразборчивое, мимоходно
бросила: -- Ну, как знаете! -- и под нос себе: -- герой, едрена мать. А ну,
кавалер, толкни! -- приказала она Булдакову.
"Во, баба! Во, бомбандир!.. Ну нету время поближе познакомиться" --
наваливаясь на лодку, мотал головой Булдаков.
Как только тяжело груженная лодка зашорохтела по камешнику, из поймы
ручья ударил пулемет, да, слава Богу, выше и дальше. Ни Фая на корме, ни
Нелька, державшая на коленях раненного в голову лейтенанта, из тех еще, что
переправились далеким-далеким днем со взводом, -- даже не шевельнулись, не
поклонились визгнувшим над ними пулям. Эти девицы видали виды, пережили
кое-что и похлеще пулеметного огня.
-- Не чеши муде-то, не чеши, -- проворчал из-под земли Финифатьев, --
девкам плавать да плавать, пулемет мешат. Што как заденет?
-- Де-эд, я один на фронте? Хер с им, с тем пулеметом!
-- Хер с им, хер с им! А сам перед ей хвост распустил: "У бар бороды не
бывает, у бар бороды не бывает...".
-- И не зря! Табачком вот разжился! Она б тут на часок обопнулась, дак
и ишшо че-нить выпросил бы.
-- Ox, ox! Так уж бы вот и выпросил?! Вопше-то про тебя, видать,
сказано, хоть ты и беспартейнай: "Нет таких крепостей, каки бы большевики не
взяли!" Давай суды табак, в кисет ссыплю. А то выжрешь весь и станешь бычки
по берегу собирать.
-- Насобираешь тута! Де-эд, в кишках вой -- жрать охота.
-- А поди, поди по речке, рыбки пособирай, яблочков, пулемет-то попутно
и засечешь.
-- Де-эд, а убьют.
-- Ково-о-о? Тебя? Не смеши-ко ты ие, она и так смешна.
-- Де-эд, ково ие-то, поясни.
-- Я те, маньдюку, поясню, я те поясню. Рыбки насбираш, сварим, пока
туман, у меня сольца припрятана.
-- Э-эх, де-эд, дед, никакого в тебе сочувствия. Сплотатор ты, хоть и
коммунист. -- С этими словами Булдаков, закинув винтовку на плечо, проворно
юркнул за выступ яра. Оказавшись в речке Черевинке, зорко огляделся, еще
бросок сделал -- и никто бы сейчас не узнал в этом, еще минуту назад ваньку
валявшем, оболтусе, лениво препиравшемся со своим напарником, того парня,
что вроде бы и в росте убавился и кошачьи-гибок, стремителен сделался.
Через полчаса он вернулся, бросил вещмешок к ногам Финифатьева, упал
спиной к осыпи, выпустил дух: "У-уффф! Ну, война..."
В мешке Финифатьев обнаружил все ту же падалицу груш и яблок, что
реденько выкатывала Черевинка к устью, и сразу тогда бросалось несколько
человек за теми яблочками, и не одного человека уж убило. В кармашке рюкзака
пригоршни две малявок и усачей было, красноперый голавлик тут выглядел
великаном. Среди падалицы обнаружилось даже несколько картофелин, Финифатьев
возликовал:
-- Олех! А картошки-те где взял? Бог послал, аль по огородам лазал?
-- Бог, Бог... Он пошлет!.. Ручей этот вершиной задевает край деревни.
Бомбами из огородов закинуло плоды. Я подобрал. А пулемет не нашел. Молчит,
падлюка! Нажрался и спит, небось. А тут голодный воюй и промышляй, лодка
приплывет -- палить начнет. Ты вот командир боевой, нет, чтобы шумнуть тута,
немца потревожить, залез в землю и бздишь горохом.
-- Хорошо бы горохом-то -- фриц бы сразу отступил. Финифатьев гоношился
под яром, огонек разводил, препирался с Булгаковым -- добытчик будь здоров
-- этакого на всем фронте поискать! Но уж богохульник, но уж грубиян!.. "Дак
че с ево возьмешь? Он с детства без догляду, родом аж из самой-самой
