Хвалебную. Вот выздоровеет и напишет! - этот вялый проблеск юмора последний раз посетил в тот день всегда склонную к иронии, последнее время - самоиронии, творчески настроенную голову иль душу Сошнина.
Фельдшерица, сноровисто и ловко перевязывавшая Сошнина, мигом сняла с него склонность к легкому настроению, которым пострадавший пытался подавить в себе страх, слабо надеясь, что положение его не столь уж и опасно, чтоб впадать в панику.
- Ой, какая грязная рана! Пузырится... кровь пузырится... Плевра задета. Кто это вас? Неужто ты, недоносок?! - воззрилась фельдшерица на Веньку Фомина, измученно отдыхивающегося на пороге медпункта и "впритырку" - лагерник же! Штатный уже! - покуривающего в рукав. - Милиционера! При исполнении!.. Будет тебе, будет!.. - И помогла лечь Сошнину на топчан, прикрыла его, ознобно дрожащего, простынею, половичком и сверху своим давно из моды вышедшим болоньевым плащиком...
- Он че, милиционер?!
- А ты не знал! - держа руку поверх одежонок, чуть прихлопывая раненого, точно ребенка, со злой неприязнью сказала фельдшерица.
- Да откуль?
- Зять Чащиных, с Полевки.
- Ой, пала! - взвыл Венька. - Че его в Тугожилино-то принесло? Дуба даст... К стенке ж...
- Такому давно к стенке пора. Выдь на улку курить, часотошный.
Из хайловской больницы ответили - нет бензина, да и воскресенье, да и вообще в сельскую местность они не обязаны посылать машины "скорой помощи". "Надо, так везите больного на своем транспорте".
Хайловск говорил с сельским фельдшером надменным голосом столицы; Сошнин подтянул к себе телефон, позвонил на квартиру начальника райотдела, Алексея Демидовича Ахлюстина, попросил помочь бензином и приказать "скорой" доставить его в областную больницу.
- Рана опасная, Леня?
- Кажется, опасная, Алексей Демидович.
- Всех на ноги подыму!
Ахлюстин примчался на машине "скорой помощи" и, увидев Веньку Фомина, затрясся от гнева:
- Сморчок ты, сморчок! Пакость ты, пакость! Зачем же ты на свет-то явился? Изводить полноценный народ! Ах, алкаши вы, алкаши, погубите вы державу...
Сошнина поместили в салоне машины на носилках. Фельдшерица накрыла раненого одеялом, принесенным из дома, села в головах его. В эту же машину намерились было втолкнуть и Веньку Фомина, чтоб сразу его сдать в СИЗО - областной следственный изолятор.
- Гражданин начальник! Гражданин начальник! - взмолился Венька Фомин, упираясь руками в раскрытую машину. - Додушит дорогой! Он может... Он почти без памяти...
- Говорю - мразь! Эко дрожит, пащенок, за свою жизненку. Ну, Леня! - отечески погладил по груди Сошнина Алексей Демидович. - Крепись, Леня. - И развел руками по-стариковски несуразно и картинно. Поняв это, набычился, отвернулся, избегая привычных философских изречений, - так они тут были неуместны.
Совсем уж было тронулись, как вдруг, разбрызгивая грязь, примчался на мотоцикле всадник в очках, в горбатом комбинезоне, на ходу, считай что, спрыгнул с мотоцикла, заскочил в машину "скорой помощи", причитая голосом Паши Силаковой:
- Леня! Леонид Викентьевич! Да что же это такое?! А-ах ты, пас-скуда! А-ах ты, вонявка!.. Да я тя!.. - бросилась она на Веньку Фомина, свалила злодея в грязь, села на него верхом и принялась волтузить.
Алексей Демидович
